У Стива стучит сердце. Всего один — это не так много. Если она учила Дэниела, и обижаться нечему. Ему стыдно за эту вспышку ревности — Реджина не обязана была всю жизнь ждать не только одного мужчину, чтобы тот стал её мужем, но и партнера по танцам. Светский этикет, которому ему только предстоит учиться, как и языку.
Урфин — это неожиданно.
— Мы виделись. На Совете, — где он не понимал ни слова. И казнь Страшилы, кажется, смыла все прочие впечатления. Стив не хочет об этом думать — ни о мёртвом правителе Солетоса, ни об Урфине, который раньше был столяром, ни о том, что Реджина королева.
Он хочет думать только о ней.
Стив усмехается комплименту — он так не считает, но слова Реджины звучат искренне. У него нет ни повода, ни желания, ни возможности заподозрить её во лжи. Он верит ей.
— Привыкай, — говорит он, наклоняя голову, чтобы прикоснуться губами к её виску, — у тебя больше не будет плохих снов. И плохих дней. Я очень постараюсь.
Он проводит по её талии рукой, пробуя границы, устраивает руку чуть выше. Тепло её тело, она сама — будоражат. Не говоря уже о резких движениях.
— В моё время танцы были медленнее, — усмехается он, — или мне так казалось со стороны.

А что — если не вальс. Больше Стив ничего не умеет. Но спросить не успевает. Жарко выдыхает, когда она раздевается. В одно мгновение. Он сразу же не выдерживает, чувствует, как напрягается в паху и непроизвольно тянется к её бёдрам. Сверху полоска ткани — трусы. Снизу чулки. И соблазнительно голые бёдра. Кожа под его руками горячая-горячая. Он размещает руки, как может, задевая кружевной верх чулков. Очень красиво. Тот, кто придумал это, был гением.
Стив выдыхает, послушно её движениям пятится. Подрагивающей рукой — он и не помнит, когда в последний раз у него дрожали руки и из-за чего, но точно не от волнения и возбуждения — он пытается расстегнуть рубашку. Непослушные пальцы не справляются, и он бросает это занятие, возвращая руку на неё.
— Ты очень красивая, — хрипло признаётся Стив, пока ещё может говорить. Она может отнять у него дар речи — это он помнит. Но в прошлый раз было темно и ничего не видно. Сейчас он видит её. Всю.
— И в платье. Но без больше, — у него не получаются комплименты. Но он старается, как может. Он притягивает её к себе, жадно целует, сминая волосы.
Потом отрывается, только чтобы охватить взглядом её всю, целиком. Стив легко учится не только танцам, и он спускается губами к её шее без подсказок. Целует её грудь, ключицу, задевая кажущуюся грубой ткань лифчика.
Ему хочется больше. Он осторожно касается её зубами, оттягивает. Кожа на месте его прикосновения краснеет.
— Прости, пожалуйста, прости, — также торопливо он зацеловывает место укуса. Стив не хочет причинить ей боль. Он подхватывает её на руки, как будто она ничего не весит, разворачивается с ней к дивану.
Он очень хочет доставить ей удовольствие. Он знает как — почти. Это она тоже успела показать в прошлый раз.
В прошлый раз у неё были мокрыми даже шорты.
— Не возражаешь? — он не перестаёт целовать её шею, осторожно тянет край её трусиков вниз, приспуская. Он хочет целовать её там — без ничего.

Стив в ответ не ждёт комплиментов, но тот, которого дожидается, его обескураживает. Он никогда не привык считать себя красавчиком, напротив, знал, что это не так. То, что доктор Эрскин сделал с ним перевернуло представление девушек о нём, и он так и не смог к этому привыкнуть. Видимо, не зря. Не всех девушек. Стива это ничуть не сбивает — он совсем не против, если она хочет быть с ним не из-за внешности. Полюбит — ведь сейас не любит — не за внешность.
— Ты хороший учитель, — усмехается он. Она не возражает, и он касается зубами её кожи снова. Его язык до сих пор помнит, как только что вибрировало её горло под его ртом, когда она говорила. Он хочет ещё, — я и здесь намерен стать лучшим учеником.
Они разговаривают чертовски много. И чертовски — хотя Стив старается не выражаться даже в мыслях — мало, потому что Реджина для него всё ещё сплошная загадка.
Ему больше нечего снимать с неё. Только чулки, но она в них потрясающе хороша. Когда-нибудь он посмотрит на неё и без них, но сейчас — сейчас он хочет её в них. Он шарит по её телу, как будто рассчитывает, что бельё не испарилось — исчезновение бюстгальтера он ещё отследил краем глаза, то пропажа трусов, магия.
Стив не хочет быть грубым, но сминает её кожу, сжимая руки на её бёдрах, на ягодицах, чуть сильнее. Он бы мог мять её вечно — и у него заканчивается терпение уже сейчас.
Получив разрешение на всё, сажает её на диван, опускается перед ней на колени. Скользит ладонями по чулкам, поражаясь тому, что они совершенно полностью проводят тепло её тела. Находит щиколотки, кладёт себе на плечи.
— А я твой, — так же ласково напоминает он ей, возвращает руки на бёдра, но на этот раз оставляя плечи под её ногами. Так удобнее. Стив не решается поцеловать её сразу там, касается губами живота, также осторожно спускается ниже.
Она снова мокрая.
Она внизу солёная.
Она пахнет просто одуряюще.
Стив спохватывается — наверное, ему нужно не только целовать её. Она что-то делала с ним, что-то большее — языком и губами. Он не уверен, что сможет повторить, и не уверен, что стоит — они такие разные, физически разные внизу. И всё равно он пробует её, проводит по ней языком, чувствуя, как легко она сминается под ним. Это не похоже ни на что.
Он проводит ещё раз — ниже — и как будто проталкивается сквозь неё. Глубже. Слизать её влагу не получается — она не заканчивается. Он замирает, в нерешительности, целует её снова, прежде чем опять провести языком.

По вздохам Реджины не понятно, нравится ей или нет. Стив очень надеется, что нравится. Он старается. Он решительно не знает. что делать, но очень-очень старается. Для неё.
Она поднимает его, и он не продолжает мучить её и себя, разочарованно вздыхает следом — он правда старался. На губах всё ещё её вкус. Стив не уверен, подходит ли слово "вкусно". Стив сглатывает, прежде чем она касается его губ поцелуем.
Ему не должно быть стыдно — он же никогда этого не делал. В его время не было обучающих брошюр, не было интернета. И всё равно ему стыдно. Он хочет, чтобы ей было приятно. Он ищет на её лице признаки разочарования. Но не находит.
Он находит что-то другое. Пальцами, когда подчиняется её руке, уверенной, знающей, что делать. Она вздыхает совершенно по-другому, когда он касается её там, где она показала. Так, как она показала. Обводит, чуть-чуть нажимает, приподнимает, оголяя складки плоти.
Стив уверен, стоит попробовать сделать это и языком. Должно получиться. вряд ли хуже — у него очень грубые руки, а он хочет быть нежен с Реджиной настолько, насколько это возможно.
Её слова как будто служат поощрением.
— Я попробую ещё, — хрипло обещает Стив, одновременно извиняясь за своё неумение и обещая, что будет лучше. Он обещал сделать её счастливой. Он опускается перед ней снова, проводит языком по пути следования пальцев. Что-то мешает. Саднящее чувство внутри. Как взведённый курок.
— Убери музыку, пожалуйста, — просит он, задирая голову. Стиву хочется, внутреннее чувство оказалось обманчивым. Ему хочется продолжить и не отвлекаться, и тяжесть в штанах совсем не располагает к размышлениям, но полностью игнорировать интуицию и обострённое чутьё он не может, — мы закрыли входную дверь?

На губах у Стива всё ещё её привкус. Он не разделяет её спокойствия.
— Я чувствую, — коротко отвечает он ей, поднимается, радуясь, что не успел снять штаны. Кто бы ни пришёл по их душу, он здесь. И Стив не испытывает к нему ни малейшей симпатии. Первое, что его волнует — то, что его новобрачная обнажена в присутствии чужого. И только второе то, что это Фьюри, и она его душит.
Он ему больше не босс.
Стив торопливо поднимает с пола свою рубашку, возвращается к Реджине, накидывая на неё ткань. Наискось застёгивает несколько пуговиц, прикрывая наготу. И только потом отворачивается, чтобы понять, что хрипящий Фьюри ранен.
Роджерс накрывает её пальцы, очевидно, удерживающие горло Фьюри.
— Моя жена выгнала меня из дома, — хрипит чёрный.
— Я не знал, что у Вас есть жена, — холодно отвечает Стив, всё ещё думая, что больше ему испортит настрой на первую брачную ночь: свежий труп, как бы отвратительно это не звучало, или очередное задание по спасению мира.
Фьюри тянется к карману. Стив оценивает вероятность того, что там пистолет, сжимает пальцы Реджины крепче.
— Пусть сделает, что хочет, — если что, он успеет закрыть её.

"Щ. И. Т. скомпрометирован".
Это, разумеется, не ответ на сияющий в воздухе вопрос Реджины. И то, что Фьюри уверен, что их подслушивают, говорит об одном: в его собственной квартире всегда была прослушка. Вот это уважение к ветеранам Второй Мировой.
— Я не всегда делаю то, что мне хочется, — Стив мрачнеет. Он не такой человек, чтобы выбросить истекающего кровью вечером на улицу. Даже бывшего босса.
Он был счастлив с Реджиной. Они заслужили наконец свою первую брачную ночь и счастливый вечер. Она заслужила.
— Прости, — глухо роняет Стив, и больше не смотрит на неё. Она сказала, ей нравится его красное сердце, и насколько хватает его скудного понимания магии, это значит чистоту помыслов. Оно не было бы красным, сделай он то, о чём она его просит.
— Кто ещё, сэр, знает о Вашей жене.
— Только мои друзья, — они так и не предложили Фьюри присесть, но стоять он, очевидно, не в силах. Он держится за стену, приваливаясь к ней плечом, медленно сползая вниз.
— Так мы теперь друзья?
— Это тебе решать.
Ответить Стив не успевает. Реагирует на звук автоматной очереди инстинктами, не разумом. Подумать не успевает. Стадкивает Реджину на пол, закрывая спиной. Пули безнадёжно дырявят диван, ставший их вчерашним камнем преткновения.
Фьюри везёт меньше.
Стив ненавидит две вещи: картонные стены и Фьюри. Фьюри дважды: за испорченную ночь и за то, что тот привёл хвост.

Стив с удивлением смотрит на бетонную стену. Он не знает, надолго ли её хватит. Судя по тому, что Реджина просит их прикрыть, ненадолго. Он вскакивает, подбегает к шкафу, чтобы достать щит, всегда готовый к таким ночным происшествиям. В отличие от Стива. Стив не железный.
Она, конечно, говорила, что он не обязан выслушивать проблемы Фьюри. И была права. Она-то точно не обязана. Но Реджина занимается им, занимается, хотя могла бы исчезнуть в всполохах фиолетового тумана. Стиву было бы спокойнее и проще, будь она в безопасности. Но он смотрит на неё, и его сердце наливается теплом.
Фьюри едва фокусируется на Реджине, окидывает её мутным взглядом.
— Не добей меня, — коротко хрипит он, чувствуя, как усиливается кровотечение. Он может и не дотянуть до медиков. Как он вообще мог забыть, что ведьма выбрала своим пристанищем квартиру Капитана.
Фьюри оценивает её взглядом, сомневаясь. Потом протягивает Роджерсу металлическую флешку.
— Никому не доверяй, — хрипит он, прежде чем закрыть глаза.
Стив не думает, чтобы это могло значить — опускает флешку в карман.
— Капитан Роджерс! — Стив оборачивается на грохот, закрывая щитом Реджину, — Капитан, я агент тринадцать особой службы Щ.И.Т. — Шерон проходит в гостиную с поднятым пистолетом.
Стив не верит своим ушам.
— Шерон? — переспрашивает он растерянно, как будто это может оказаться дурной шуткой. Как много из того, что она рассказывала ему о себе — ложь? Работа медсестрой, благотворительность.
Он даже не успевает как следует среагировать на шутку Реджины, хотя её шутка — лучшая реакция на такой неожиданный каминг-аут, чем его ошеломление.
— У меня приказ оберегать Вас, — коротко поясняет Шерон.
— Чей?
— Вот его, — Шерон опускается на корточки рядом с Фьюри, вызывает подмогу по рации и что-то ещё.
У Стива в горле камень. Он вообще-то Капитан Америка. Его не нужно оберегать. От того, как умело выстроил Фьюри мир из лжи вокруг него, Стив злиться. Это не похоже на палату по семидесятые с фальшивой медсестрой и старым радиоприёмником с не-той записью матча. Это куда больше. Ему хочется что-то сломать.
Вместо этого он наклоняется к Реджине, коротко целуя её в затылок.
Она не заслужила этого.
В отчёте по рации Шерон упоминает стрелка, и Стив понемногу приходит в себя. От шока, от осознания, что всё не то, чем казалось, от вины перед Реджиной — он думал, что с ним она в безопасности и в секретности. От злобы и бессилия.
— Скажи, я преследую его, — коротко говорит Стив, подходя к спальне. Там нет бетонной стены и улица отлично просматривается из окна. За окном он и впрямь замечает фигуру. Значит, ещё не поздно.
Выбивая стекло щитом, Роджерс бросается в погоню.

В отличие от Реджины Стив успевает одеться прежде чем ехать в больницу. Совершенно дурацкий вечер.
Он накидывает на неё свою куртку поверх заляпанной кровью рубашки. Стоило взять что-то и ей. Не подумал. Реджина недовольна — и у неё есть все основания быть такой.
Вместо ответа Стив прижимает её к себе, обнимая, касаясь губами её макушки. Он рад, что она по крайней мере цела, чего не скажешь о психическом состоянии.
— Прости. Пожалуйста, прости, — имеет в виду он сразу всё: и Фьюри, и Шерон, и прослушку в своей квартире.
Ей совершенно не стоит тут торчать. Тем более в его рубашке.
— Кто это был? — совершенно бесцеремонно вмешивается Романова в проявление его нежных чувств. Стив не разжимает рук, но поднимает голову.
— Я не рассмотрел его лицо. Он был в маске, — чуть помедлив — и сжав пальцы вокруг плеч Реджины чуть сильнее — Стив добавляет, —он поймал мой щит. И двигался не медленнее.
Наташа медленно кивает, чем раздражает Стива до безумия. Интересно, а она про прослушку в его квартире знала.
— Ты знаешь его?
Вместо ответа на его вопрос, Наташа прищуривается:
— Почему Фьюри пришёл в квартиру к тебе? Что он хотел?
Роджерс не имеет ни малейшего желания отвечать. И он не доверяет. Никому. Видимо, даже Чёрной Вдове. Прослушка — подумать только. Он предупредительно сжимает и поглаживает плечо Реджины.
— Не знаю. У меня была первая брачная ночь.
— Оу, — Наташа окидывает наряд Реджины новым взглядом, — Поздравляю, — ни тени улыбки.
— Напиши мне, как он, — решает Роджерс, гладит супругу по спине.
— Возвращаться в квартиру, думаю, нет смысла, — он знает, они думают об одном — не о безопасности, о присмотре, — я утром заберу твои вещи, какие скажешь, а пока давай переночуем в другом месте.
— Где остановитесь? — Романофф никуда не делать. Стив игнорирует её — смотрит на Реджину.
— Вызови нам такси, если тебе не сложно.

Это не гостиница. Интерьер до боли знакомый — включая изрешеченный диван и бетонную стену. Стив вздыхает, выпуская отстраняющуюся Реджину. Провожает её взглядом до ванной — совершенно не стесняющуюся своей наготы. Делает несколько шагов следом, потом додумывается, что выглядит со щитом глупо. Но убирать его сейчас не хочет.
Вещей у Стива немного. Всё, что есть, прекрасно бы влезло в чемодан. Но он кидает несколько сменных маек, белье и носки. Все вещи, купленные ей, тоже собирает.
Он останавливается у косяка ванной, когда заканчивает коротки сборы, протягивает Реджине чистую одежду — облюбованные ей в первый раз шорты и чистую майку.
— Мой единственный друг сейчас в Лондоне, и мы не можем пойти ночевать туда, — грустно усмехается он, — ещё есть Романофф, про которуя я не уверен, что она не в курсе о прослушке, — он оглядывается, поджимая губы — но теперь-то какая к чёрту разница.
— Бартон тоже мог знать, и я не знаю, где он живёт. У тебя были незаконченные дела со Старком, хотя я не думаю, что он обрадуется двум беглецам. Выходит, что гостиница.
Он касается её плеча.
— Ты не заслужила такой вечер. И всё это. Кольцо на пальце не означает, что поздно меня бросать.
Она заслужила кого-то получше.

— Это не гостиница, — констатирует Роджерс, оглядываясь. Роскошный бассейн, вилла — он ни разу не был у Старка, но ему немного обидно, что Реджина соврала.
Все эти мысли вылетают из головы, когда она опирается на его руку.
— Реджина? Ты плохо себя чувствуешь? — он не знает, что с этим делать. Как и с летающими дронами, высвечивающими их с ног до головы и улетающими в неизвестном направлении. Что-то низенькое, похожее на робот пылесос из рекламы, подъезжает в темноте незаметно и утаскивает их чемодан. Стив чувствует себя бессильным.
Гостиная Тони Старка больше, чем вся квартира Роджерса. Он оглядывается, но с куда меньшим изумлением, чем смотрел на башню Реджины. В конце концов, он ведь жил какое-то время в башне Старка, ставшей башней Мстителей. Но он жил там не один.
— На твой вкус, — ему без разницы, он же не может опьянеть.
— Капитан Роджерс, мисс Миллс, — бодрый для позднего часа женский голос не ассоциируется у Стива с Тони Старком. Женщину, спускающуюся по лестнице к ним он видел только на обложках Форбс.
— Мисс Поттс, — первый здоровается он.
— Можно просто Пеппер. Рада познакомится с вами наконец. С вами обоими, — она не без простого женского восхищения оглядывает Роджерса, но Реджину — куда как дольше, оценивая сразу и как соперницу, и как королеву, и как ведьму.
— Тони не спал больше суток, я не стала его будить. Если дела подождут до утра — две спальни в вашем распоряжении, чувствуйте себя как дома. Если нет — разбужу.
В кармане её пижамы вибрирует телефон.
— Прошу прощения, — чуть виновато улыбается Пеппер, поднимая трубку. Меняется в лице. Переводит взгляд с Реджины на Стивена и обратно, — нет, откуда мне знать, где сейчас Капитан Америка? Я абсолютно контролирую всё, что происходит у Тони дома. Нет, он не ждёт гостей. Он терпеть не может гостей. Кстати, перезвоните мне утром, в договоре на партию репульсорных генераторов опечатка. С вашей стороны — придётся переподписывать. Доброй ночи.
Пеппер выключает телефон, убедившись, что вызов завершился.
— Агент Грант из Щ.И.Т.а спрашивал, где вы.

— Спасибо, — серьёзно кивает Пеппер, без тени дежурной улыбки. Она всегда интересовалась проектом Мстители, участием Тони в ней и с уважением относилась к Фьюри — насколько это возможно. Новости важные, так что скорее всего ей придётся ненадолго разбудить Фьюри.
— Да, Ваше сердце, — с пониманием кивает она, показывая, что в курсе всех дел Старка, — доктор Беннер тоже гостит у нас. Консультирует по поводу гамма-излучения, но, боюсь, он тоже спит.
Его она точно будить не будет. Пеппер в курсе, что Халк разнёс пол Нью-Йорка, и не испытывает ни малейшего желания испытывать свою удачу.
От мартини не отказывается, забирает свой бокал.
— Если хотите, отсканируйте отпечатки своих ладоней и пройдите голосовую идентификацию — Джарвис будет слушать Ваши команды и Вам будет открыт доступ везде, кроме гаража и лаборатории. Если заблудитесь, проводит. Если не в настроении спать — все развлечения в доме, — Пеппер чуть краснеет, — доступны, кроме бильярда. Там стол ещё не починили.
Больше она не смущает друзей Тони своим присутствием. Уходит спать. В конце концов, ей единственной в этом доме завтра на работу. На нормальную работу.
— Ну что, — Стив выпивает залпом мартини. Горьковато. на миг кровь приливает к щекам — и всё проходит. Как всегда. Он накрывает пальцами ладонь Реджины, — я покидал в чемодан всё, что ты купила. Идём спать?
Им не понадобятся две спальни.

Стив ещё не привык к тому, что Реджина появилась в его жизни — и заняла там почти всё время. Он не знает, чем себя занять в чужой спальне, пока она моется. Сидит на краю кровати, рассматривает простое обручальное кольцо. Как будто это было в прошлой жизни. Тогда было всё хорошо.
Ему тоже нужно в душ. Ещё больше — попытаться исправить сегодняшнюю ночь. Стив надеется, Реджина такая отчуждённая из-за усталости. Иначе — извиняться без конца тоже нельзя, а что ещё сделать для неё, он не представляет.
Он идёт в душ следом, но ему хватает двух минут. Когда он выходит, она как будто не меняет позы, расчёсывая волосы. Он садится за её спиной, смотрит на неё в зеркало.
— Нет, — чуть помедлив, Стив добавляет, — я не проверял телефон специально. Если я пропустил уведомление, мы узнаем об этом только утром.
Когда он говорит это вслух, то чувствует себя мерзавцем. Хотя у него есть полное право не делать этого, он всё равно находит телефон.
— Новостей нет, — подтверждает он с куда большим облегчением, чем ему хотелось бы. Завтра утром он попросит Старка посмотреть, что на флешке. Реджина доверила ему своё сердце, а ей он доверяет настолько, что женился. Замкнутый круг из которого он будет либо гением, либо идиотом в глазах Фьюри.
— Спасибо, — говорит он, снова рассматривая обручальное кольцо, — у тебя были все основания если уж не прикончить, то не помогать Фьюри наверняка.

—  О Боже, — Стив закрывает лицо ладонями. Между ней и Фьюри он, разумеется, выбрал бы её. Одно дело — помочь. Другое — рисковать собой. Стив не осуждает, он сам бы поступил также. Но теперь его колотит от мысли, что он мог потерять её.
— Расскажи, — чуть спокойнее говорит он, отнимая руки от лицо, — Что за первый и последний раз?
Им стоит получше узнать друг друга — он даже не берётся считать, сколько раз приходил к этой мысли за последний месяц.
Реджинино "к счастью" отдаёт горьким сарказмом. Оно застревает у Стива в горле.
— Если бы я знал, чем ты рискуешь, что всё так серьёзно, я бы ни за что не оставил тебя, — это он должен помогать ей. Мужчина, которому она сегодня надела кольцо на палец. Не агент Романофф.
— Выключай, — соглашается он.
— Вы можете лечь в постель, мэм, и я выключу освещение по голосовой команде.
Стив нервно приподнимается. Сменили одну прослушку на другую.
— Джарвис. Ты давно здесь?
— Я всегда здесь, капитан.
— Ты записываешь?
— Нет. Включить режим записи?
— Нет. Можешь оставить нас?
— Как скажете, капитан. Если я снова понадоблюсь, активируйте меня через панель доступа в коридоре.
Стив качает головой, выдыхает.
— Скучаю по тем временам, когда самым странным изобретением науки был я. Иди сюда. Я не уверен, что у меня получится уснуть, то ты попробуй. Если сможешь, я обещаю тебя не будить.

— Да, просила, — соглашается Стив. На автомате, всё ещё переваривая рассказанную ей историю. Не самую приятную для представления. Потом замечает как она морщится, сопоставляет с её холодностью. Так вот в чём дело.
— И я пошёл разбираться с тем, кто стрелял, — они, верно, недопоняли друг друга.
Он дожидается, пока она забирается под одеяло. Обнимает её поверх.
— Ты права, — признаёт он, — мне казалось, от меня не было толку — ты создала стену, придушила Фьюри, когда он зашёл и занялась им же, когда выяснила, что он ранен. Мне казалось, ты держишь всё под контролем и я буду только мешать тебе. Я не привык просто стоять и смотреть, поэтому попытался сделать хоть что-то. Но ты права, мне не нужно было оставлять тебя.
Стив говорит совершенно искренне. В конце концов, ему ещё многому предстоит научиться — не только руками и языком, но думать иначе, вести себя иначе. Менять свои привычки.
— Прости. Я больше тебя не оставлю.
Он ведь говорил ей, предупреждал — всё, что он умеет, это воевать.