Уровень доверия полковника к агенту Романофф Реджина равнодушно оценивает как запредельно высокий. Уровень доверия агента Романофф к себе — как неоправданно высокий, что говорит либо о низких умственных способностях агента, что маловероятно, либо о том, что агент Романофф просто не владеет в полной мере информацией о способности Реджины уничтожить этот мир. Второе выглядит чуть более правдоподобным.
С холодным равнодушием выдержав взгляд агента, Реджина поясняет сперва Старку, затем Кейдену:
— После моего похищения полковник Фьюри поместил в мою шею чип, который позволит убить меня, если ему вдруг того захочется.
Добавляет, отдельно для заинтересовавшегося Кейдена:
— Он главный над этой четвёркой. Расскажу потом.
Она успевает договорить вовремя — замолкает как раз для того, чтобы услышать предложение агента и с демонстративной скукой отвернуться, едва встретившись со Стивеном взглядами.
Пальцы поверх бокала она стискивает так, что стекло едва не идёт трещинами, и она поспешно отставляет его к бочонку, откидывается чуть назад, невольно скрестив на груди руки. Коротко косится на Старка.
Она решает для себя, что возразит, если агент заставит Стивена. Это будет слишком болезненно для них обоих и особенно для неё. Ей и так тяжело чувствовать на себе его взгляд.
— С удовольствием, — отзывается Кейден и опускается с дивана на колени, чтобы упереть локоть о стол. — Можешь поставить на меня, Королева.
— Десять золотых на Кейдена, — усмехается Реджина Старку, всё ещё избегая смотреть Стивену в глаза, и понижает голос до шёпота:
— И ещё десять на то, что он сжульничает.
Она оказывается права: в какой-то момент глаза Кейдена вспыхивают золотом, и он начинает одерживать верх.
Реджина признаёт для себя: это зрелище в самом деле волнует

— Я всё ещё готова внести взнос за вас, — натянуто улыбается Реджина в ответ и отворачивается к Старку:
— На ваши деньги конкретно это вино обойдётся около десяти тысяч. Но здесь не принимают American Express.
Все его миллионы здесь бесполезны, и отчасти это её веселит. Но платье от Валентино — это весомый аргумент желать Кейдену победы.
Она всё равно болеет за него — он принадлежит ей и представляет её силу сейчас.
Она всё равно болеет за капитана — победа могла бы помочь ему чувствовать себя лучше. Она не отводит от него глаз весь поединок, и только потом, одинаково с агентом Романофф, тихо выдыхает. Садится иначе, мимоходом потерев друг о друга бёдра, поднимает взгляд, чтобы поймать улыбку капитана.
Она завелась, совершенно точно. Она отворачивается быстро, чтобы он не прочёл этого в её глазах, наливает себе и Кейдену ещё вина.
Кейден, одобрительно скаля зубы, жмёт капитану руку.
— Ты сильный, — признаёт он легко. — Было интересно.
Реджина механически переводит, шарит по внутреннему карману платья в поисках бархатного мешочка с деньгами и, коротко усмехнувшись, бросает его на колени Старку.
— Твой выигрыш.
Там больше десяти золотых. На некоторых монетах даже отчеканен её профиль — они старые, но до сих пор в ходу.
Кейден возвращается на место. Реджина, дотянувшись, утешающе треплет его по волосам и, извернувшись, он шутливо щёлкает зубами у её запястья.
— Ваша очередь, Стивен.

От голоса рыжей у Кейдена по спине мурашки. Он дарит её красноречивым взглядом и отводит глаза, снова укладывая подушку между ног — сейчас не место и не время для подобных комплиментов.
Кошелёк Реджина бросает на столик и больше не проявляет к нему интереса. Шёпотом переводит текст беседы Кейдену — тот смотрит на Старка, с сомнением качает головой, — и прерывается, чтобы усмехнуться:
— Лучшими считаются вещи, которые нельзя купить.
Она тоже не помнит, за что он так расщедрился. Пожимает плечами, предполагая:
— И, кажется, я тогда их честно выиграла.
В её голове есть что-то вроде пари. Она тратит некоторое время на Кейдена, но на звук своего имени он и сам поднимает голову:
— Я готов к правде.
— Почему у тебя горели глаза?
— Глупый вопрос, — усмехается Кейден. — Я же волк. Даже когда говорю с вами — волк. Когда понял, что проигрываю, использовал это, чтобы стать сильнее. Начал обращаться. Я могу контролировать это. Он ведь тоже не совсем человек. К тому же у нас не было уговора драться честно.
С точки зрения Кейдена всё безупречно логично. Он просто уравнял их с капитаном шансы.
— Рыжая, — Кейден съедает её в один взгляд, пока она выбирает правду. — Как много из того, что я говорю, Королева сказала иначе?

Кейден удивляется тоже, когда Реджина, деланно равнодушная, заканчивает с переводом.
— Думал, будет больше, — ухмыляется он и запрокидывает голову к Реджине. Реджина смотрит на него неодобрительно.
Ещё более неодобрительно она смотрит на агента Романофф. Она смотрит на неё зло, но недолго, и медленно оглядывает присутствующих, словно пытается выбрать.
Стивен последний, и на него она даже не смотрит, возвращая свой взгляд Кейдену.
Идея поцеловать Кейдена достаточно соблазнительна — он по-животному привлекателен и полон силы, и это никак не изменит отношения между ними.
Бартон женат, и они оба друг в друге не заинтересованы. Это тоже было бы хорошим выбором, но он объективно уступает Кейдену в привлекательности. Он уступает в привлекательности и Старку, и она могла бы поцеловать Старка только ради того, чтобы сделать ему приятно и ради того, чтобы не ставить в неудобное положение капитана.
Она смотрит на Кейдена слишком долго, и он коротко фыркает, предупреждая:
— Выберешь меня, назову тебя трусливой дурой.
Это она не переводит. Поднимается с места, взглядом обещая агенту если не все муки ада, то несколько неприятных часов, и, наконец, смотрит на Стивена.
— Извините, — она не улыбается. Не прикасается к нему лишний раз, просто опирается ладонью о спинку дивана за его спиной и едва ощутимо прикасается к его губам.
Кейден одобрительно усмехается агенту Романофф. Реджина выпрямляется, чувствуя, как даже от такого невинного поцелуя бьётся чаще сердце.
Ей чудовищно неудобно перед капитаном. Она отворачивается, находит взглядом агента Романофф:
— Если я не ошиблась в подсчётах, у вас действие.
Она знает, что не ошиблась.
— Отдайте мне те материалы, которые вы отсняли в библиотеке. Можете вместе с носителем.

— Вы не оговаривали условий, агент Романофф.
Кейден смотрит на Реджину, смотрит на капитана. Он учуял её желание ещё когда боролся с капитаном на руках, и сейчас слышит, как бьётся её сердце. Как бьётся его сердце. Он слышит сердца каждого в этой комнате, но это не то, о чём им стоит когда-либо знать. Реджина холодным взглядом ищет у него поддержки.
— Королева права, — наконец, решает он, и Реджина едва заметно кивает с благодарностью.
Видимо, у неё свои резоны держать своё желание в узде.
— Трое против, — переводит Реджина. — Технически я выполнила желание. И заметьте, я не требую у вас все материалы — только ваш экземпляр.
Это больше демонстрация того, что она в курсе — и того, что больше агента Романофф в библиотеку не пустят. Там нет ничего особо ценного — всё стоящее лежит в комнате, куда даже Реджина сейчас не может попасть, — но сам факт шпионажа остаётся таким же возмутительным.
Получив карту, Реджина демонстративно бросает её на столик к своему кошельку и занимает своё место на подлокотнике дивана.
— Благодарю. Ваша очередь, агент Романофф.

Реджина, усмехнувшись, смотрит агенту Романофф в глаза: ту ждёт неприятный сюрприз.
Запрокинув голову, Кейден коротко, лающе смеётся — со стороны больше похоже, что он дважды гавкал, чем смеялся, — и опускает взгляд на рыжую. Скалится добродушно:
— Щедрое предложение.
Реджина переводит для остальных, не для неё.
— Но я уже выплатил ей все долги. Сколько там, четырнадцать лет как? — он оборачивается к ней за подтверждением, и она кивает ему, не отвлекаясь от перевода. Она не ждёт того, что будет дальше, и потому пока спокойна — к тому же она всё ещё думает о капитане. — Я порвал для неё толпу оживших мертвецов, пока она полудохлая валялась в грязи.
Реджина смотрит на него так, словно готова убить. Молчит, медлит с переводом, кусая губы.
Это не то, что она хотела бы делать достоянием общественности.
Поколебавшись, она переводит его речь дословно. Добавляет:
— Это был... побочный эффект ритуала. Невозможно было предсказать. Мне нужен был способ снять проклятие, если что-то пойдёт не так. Я дорого заплатила за это.
Кейден по её оправдывающемуся тону — он знает все оттенки её фальшивого холода, — понимает, о чём она, и потому отмахивается от перевода. Реджина замолкает.
— Я с ней не потому, что что-то ей должен, а потому, что я так хочу. Но спасибо за предложение, рыжая. Я оценил.
Реджина оценила тоже. Очень высоко оценила.
— Лучник? — усмехается Кейден.
Лучник выбирает действие.
— Поколдуй и сними с королевы её ошейник.
Кейден до сих пор не понимает, почему она сама его об этом не попросила. Может, не знала?
Он смотрит на Реджину, не спешащую с  переводом: нет, эта знала.
— Давай, королева, переводи.
Реджина бросает предупреждающий взгляд на агента и переводит почти точно — убирает только просьбу поколдовать.

— От него несёт магией, — объясняет Кейден для рыжей. — Не сильно. Не как от королевы. Немного.
Это Реджина не переводит — она смотрит на Бартона, извиняясь перед ним взглядом: это она тоже не планировала делать достоянием общественности.
— Он не записался, — холодно отрезает Реджина для Старка и отвечает для Бартона:
— Никак. Вы не сможете.
Бестактность Кейдена её абсолютно не удивляет.
— Кейден, Бартон не может помочь мне. Он не умеет, — терпеливо объясняет она ему.
— Ну так научи его, — фыркает в ответ Кейден. — Делов-то.
— Ему это не нужно, — она старается говорить мягко, но она очень, очень на него зла. — К тому же обучение — это долгий процесс.
— Научи его просто снимать такие ошейники.
Коротко вздохнув, Реджина закатывает глаза и оборачивается к Бартону.
— Мои извинения, — мрачно произносит она. — Кейден придумает другое желание.
Она повторяет это для Кейдена, и тот раздражённо дёргает плечом. Чешет в затылке — больше ему от лучника ничего не требовалось, — но не спорит.
— И я не могу загадать ему, чтобы он у тебя учился? — уточняет он.
— Нет. За один вечер я его ничему не научу.
— Тогда пусть дёргает тебя за волосы каждый раз, как ты будешь искажать мои слова. Рыжая, проследи.

Коротко кивнув Бартону — да, ему можно будет дёргать её за волосы, — Реджина закрывает глаза и молча делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Она не участвует в беседе, не прислушивается к ней — игнорирует абсолютно все голоса, потому что злость на Кейдена за его принципиальную бестактность будит в ней нечто куда более тёмное.
Она очень давно не колдовала. Не давала всегда живущей в ней ненависти выхода, и сейчас это сказывается.
— Да, — успокоившись, она улыбается Бартону, — разумеется.
Она могла бы провести это время с большей пользой, но она уже слишком давно не проводила время с удовольствием. Если она не может колдовать, ей нужно снимать стресс хотя бы так.
Со своим «не танцую» она запаздывает буквально на полсекунды, и потому молчит. Подаёт Старку руку, вскидывая подбородок, и тихо, только для него признаётся:
— Я умею только вальс.
Да и тот она в последний раз танцевала ещё при первом муже.
— И обычно я не танцую.
Она надеется, он не поставит её в неловкое положение. Хотя бы не перед капитаном.
Впрочем, тот видел и худшее.

Что такое «просто медленный танец», Реджина представляет себе слабо, но решает довериться Старку. Укладывает ладонь на его плечо, привычно отведя для правильной позы локоть и едва прогнувшись в спине, но затем понимает, что выглядит это странно — он держит руку на её талии, а не за своей спиной, — и расслабляет руку в локте.
Она не начинает двигаться первой, следит за каждым его жестом, пока, наконец, не понимает, что суть этого танца просто в том, чтобы вместе топтаться по кругу. Это странно, но не слишком сложно, и она всё же позволяет себе расслабиться. Запрокидывает голову, улыбаясь:
— Красивая песня.
У них таких никогда не было.
Желание уложить голову ему на плечо и прижаться ближе достаточно неожиданно. Реджина вздыхает, вслух оправдывая саму себя:
— Сегодня был тяжёлый день.
Она не надевала на себя костюм Злой Королевы уже три года, наверное. Он стал ей немного тесен за это время.
— Когда я к вам заходила, вы уже были здесь.

— Спасибо, — тепло отзывается Реджина и бросает в сторону агента Романофф короткий взгляд.
Кейден напротив агента бесцеремонно рассматривает её лицо, склонив голову к правому плечу.
— Хочешь тоже так потоптаться? — предлагает он, чтобы рыжая не чувствовала себя обделённой. — Ты вкусно пахнешь. Я бы подержал тебя.
Когда Старк говорит о сюрпризе, Реджина в первую очередь думает о своём сердце. Потом — снова о нём. Ещё немного надеется, что за время их посиделок Старка осенило, как снять с неё ошейник, но и сама понимает, что это маловероятно.
— Что за сюрприз? — уточняет она, едва оказывается к агенту боком.
Мордред один раз приготовил ей сюрприз: оставил её связанной на час, сказав, что, если она сумеет освободиться, он отпустит её. Она содрала руки до мяса, а после он достал нож из-под подушки.
— Я не люблю сюрпризы, Тони.
Но она, наверное, всё равно зайдёт. Может быть, не сегодня, слишком насыщенный выдался день, но завтра — почему бы и нет.
Она не знает. Ей сложно думать об этом, чувствуя на себе взгляд капитана.

— Они тоже, — усмехается Кейден в ответ.
Он бывал пару раз на балах в числе охраны. Танцы выглядят совершенно не так, но даже там он чуть не умер со скуки.
Он непонимающе поднимает бровь, прослеживая взгляд рыжей, а затем его, наконец, осеняет, и он дарит ей два коротких лающих смешка и тут же поднимает голову, оборачиваясь к двери.
— Был рад поговорить, — искренне скалит он зубы.
Реджина тем временем удивлённо отклоняется назад, по-прежнему держа плечи и шею напряжённо прямыми, и не отводит от Старка испытующего взгляда.
— Значит, речь не о моём сердце, — она старается не казаться расстроенной, но всё равно невольно поджимает губы.
Коннор входит в дверь без стука. Кивает присутствующим, одновременно вбирая взглядом гостиную, и делает несколько шагов вперёд, чтобы в ожидании замереть у края импровизированного танцпола.
— Я зайду к вам позже, — обещает Реджина Старку и, отступив на шаг назад, склоняется в безупречном реверансе. Оборачивается к остальным, по-прежнему избегая даже смотреть на капитана:
— Благодарю за игру.
Кейден, подмигнув напоследок рыжей, направляется за Реджиной следом, и уже у самой двери встаёт на четыре лапы.
Реджина возвращается к Старку двумя часами позже, с мокрыми после мытья волосами и в ночном платье. Кейден тенью следует за ней, перекинувшийся только ещё один раз, чтобы дать ей знать, что Страшила был в её спальне. Что-то искал, судя по следам запаха, но вещи в том же идеальном порядке, и ничего не пропало, и Реджина решает оставить эту проблему до завтра.
Из вежливости она даже стучит.
— Так что за сюрприз? — требовательно улыбается она, заняв успевшее полюбиться кресло.

На поцелуй Реджина отвечает с готовностью, но без особого рвения, и всё время прислушивается к себе. Сердце начинает биться немногим чаще, но не сразу. Это тоже неплохо. Это лучше, чем если бы она осталась равнодушной.
Она лишь виновато улыбается в ответ: сказать в своё оправдание ей, в общем-то, нечего.
— Я думала об этом, — пожимает она, наконец, плечами.
Смотрит на его манёвры. Она, мягко сказать, не уверена в успехе.
— Это, конечно, впечатляет, — Реджина коротко вздыхает, понимая, что заинтригованной ей ходить ещё долго, — но ты заставляешь меня нервничать.
Она действительно не любит сюрпризы. Сильно. И, когда Старк, наконец, берётся за её ошейник, она натянута как струна. Она верит ему, но она совсем не хочет умереть от его руки, а это кажется всё более и более вероятным с каждой секундой, что ошейник давит на горло. Когда она, наконец, не выдерживает, тянет к нему обе руки, не выдерживает и серебро.
Это похоже на прыжок в воду. Реджина выдыхает, резко, сгибается пополам, пытаясь перевести дыхание. Магия вновь бежит по венам, горяча кровь, и ей нет нужды колдовать, чтобы убедиться в этом, но ей отчаянно хочется хотя бы полюбоваться. Она откладывает это на потом, поднимается на колени в кресле, за шею притягивая Старка к себе. Целует — горячо, страстно, вжимаясь в него всем телом. Целует долго, и, пока целует, ведёт ладонью по невидимой дуге, проращивая радугу от пола до потолка, и та мягко мерцает в полумраке комнаты.
— Я не знаю, как тебя благодарить, — растерянно признаётся она, когда поцелуй заканчивается. — Чего ты хочешь?
Она вновь чувствует себя собой. Он вернул ей больше, чем просто способность творить чудеса.
— Я сделаю всё.

Его тон ей не слишком нравится — он что-то придумал, и она не уверена, что сможет отказать ему, если ей не захочется делать этого. Она ведь только что опрометчиво пообещала ему, что сделает всё.
— Я не знаю ни что такое световые лучи, ни составляющие спектра, — чуть более нервозно улыбается она.
Но она всё ещё счастлива. Ей нужно поколдовать, разрушить что-то, дать себе выход, так долго она была взаперти.
Она обещает себе подождать, быть спокойнее. Теперь это успеется, но она снова вздрагивает, когда он целует её шею сзади.
Снова то странное чувство, от которого по спине мурашки.
— У нас верят, что радуга — это к удаче, — усмехается она в ответ, хотя ей очень хочется поторопить его с его желанием.
Её нервирует то, что она не видит его. Нервирует то, что он прикасается к ней сзади, но, глубоко вздохнув, она заставляет себя запрокинуть голову ему на плечо, прикасается губами к его щеке.
— Я могу нарушить для тебя любые законы, — щедро обещает она, — только перестань меня дразнить. Что мне нужно сделать?

— Попозже, — соглашается с ним Реджина.
Она в самом деле чувствует себя некомфортно. Более уязвимой, более беззащитной даже с магией. Мордред надел на неё ошейник, подкравшись сзади, и она навсегда запомнила звук застёгиваемого на ней серебра.
Ей очень хочется хотя бы развернуться лицом к Старку, но он плотно сжимает её в объятиях, целует её шею сзади снова, и что-то странное подкатывает к горлу. То самое чувство, на грани между ужасом и возбуждением.
Она с облегчение выдыхает, ведёт ладонями над его руками, сизым туманом возвращая его перчатки обратно к костюму. Они даже подсоединяются к нему.
Ей становится гораздо легче, когда она понимает, что Старк имел в виду всего лишь секс. Ничего запредельного, ничего сверхъестественного он не придумал.
— Слушаю и повинуюсь, — усмехается Реджина.
Она ведёт ладонью вдоль своего тела, от колена к бедру и выше, до груди, и халат медленно истаивает в тех же всполохах, чтобы позже оказаться на вешалке в его ванной. Остается только тонкое белое ночное платье с кружевной оторочкой по вырезу.
Взмахом руки Реджина наколдовывает им два бокала.
— Что ещё? — ей будет легче, если он перестанет прижиматься к ней сзади.
Гораздо легче.